Ну т.е. это я понимаю так. Один чувак так широко и жирно жил, пиздил смертным боем не только собственных жену и детей, но и, временами, соседей, гулял вовсю т.е. Хотя по преимуществу все же своих, но и чужие благоразумно опасались. У кого отжал огород, у кого сараюшку, у кого и вовсе дом с ошалевшими от такого счастья домочадцами, впрочем, и это впрок не пошло - что запустил совсем, а что и вовсе сжег по пьяни. Ну как, считали, лучше не связываться, себе дороже, чувак здоровый был.
Потом постарел. Те его детки, что все ж выжили, несмотря на побои и недокорм, подросли и запинали, скопом собравшись, в темную, одряхлевшего папашу - по полной, да и прикопали в саду - вот тебе и вся крутость, вот ведь как бывает, гримасы рока, ничто не вечно под луной. Поделили они его наследство, кто успел, тот и съел, как это у них принято, и пошли гулять - их время теперь, что ж, дело молодое. Окончательно прогуляв и разорив, разделились.
Одни воют непосредственно над могилой папаши, не выходя с родного пепелища, грозя грязным кулачком ко всему привыкшим соседям.
Другие пошли нищенствовать к тем самым соседям и бормочут прямо там, над тарелкой соседского супа "у, как мы вас! боялись, небось, нас... ну т.е. папашу-то нашего, а, ссали, суки, да, как он у вас те яблони-то отжал у колодца, да не, мы их уж срубили давно, подумаешь, очень надо, а колодец завалили, да; а помните, как вы лыбились-то ему а льстиво, как беседовали аккуратно, как ходили мимо тихо, опасливо, как шугались, что он и вашу дочку-то - тоже того, сцыкотно было, правда, и нихера вам никто не помог бы да, кому вы нужны, скажите спасибо папаше за акт доброй воли - выпустил все ж вздорную девку, уж больно царапалась сильно, дура...извините, а не нальете ещё супчику, а, добавочки бы, а ещё с собой, если можно, в бидончик вот, сюда, дома - разруха, знаете ли, детки малые плачут, голодные, холодные, любимому родителю оградку на могилку не могем который год справить, приютите заодно, а тот так пить хочется, что переночевать негде."
Это у первых и вторых общее - про папашу-то, ими затоптанного, над могилкой его запущенной, заросшей - смесь горьких слез и умильных соплей за его доброту небесную, невыразимую, никем не оцененную по достоинству в этом жестоком и безжалостном мире, и сладостных воспоминаний, как он того вон чувака пиздил в охотку и корову уводил, ну у которого мы сейчас за молоко-то побираемся, ха-ха, чего съел чувак, вспомнил, салабон, тогда уводили и сейчас уведем, мы такие, нам поперек слова не скажи, на дороге не становись, не шути с нами, не связывайся, молока налей только, а, хоть пол кружки - силенок поднабраться бы только малехо, с утра маковой росинки во рту не было, а там мы уж покажем себя.
Но первые все ж, пожалуй, симпатичнее, потому что честнее, что ли.
Впрочем, возможно, все было как-то по-другому. Я сужу по заметке как бы коммунистического деятеля по ссылке,ну что касается оценок, во всяком случае.
