Я часто спрашиваю у противников т.н. прогрессивного направления - а в чем, собственно, дело.
Всю дорогу, всю историю развития человечества, во имя тех или иных общественных установок убивали, пытали, ломали и мучили людей.
Сейчас не будем даже - правильно ли, нужно ли это было или нет. И кому и зачем нужно, собственно. И что, собственно, это вообще значит — «нужно», «правильно», «полезно» и т.д.?
Но почему вам именно эти новые иерархии , установки и законы так не зашли? А до это все было норм? Срок за т.н. «супружеское изнасилование» — странновато, да. А срок за адюльтер — нормально было? ( не было вроде срока, я ошиблась)
И я сама думаю над этим вопросом.
Причем, я бы лично как раз могла логично ответить. Мне не нормально ни то, ни другое. Мне ближе всего тот короткий период истории человечества, когда оно решило пожить без ручных и ножных кандалов, колючки по периметру и часовых на вышках.
Но, судя по всему, быстро соскучилось и озябло. Почувствовало себя беззащитным, хрупким и ранимым — освободившимися от тех кандалов участками. И что «некому в новых условиях защитить слабых и уязвимых, нет теперь таких структур» (реальная цитата) под шквалом освобожденных чувств и эмоций, на пронизывающем ветру усмешки и сожаления, в шарящих руках страсти и тоски (с).
Но ничего, быстро и структуры нашлись, и новые стены построились, и часовые, и кандалы — из самых современных и модных материалов.
Так чем они хуже старых-то? Если они вам в принципе нужны и не противны?
И, пожалуй, сейчас я могу на него ответить - разумеется, сугубо субъективно и лично только за себя. Хотя мне-то лично как раз любые противны. Но все-таки. Чем мне лично старое зло, пожалуй, и лучше нового.
Тем, что оно именно осознавало и презентовало себя кандалами и наручниками, репрессивными ограничениями и картельным насилием. А не сладким киселем и жидкой манной кашей с вареньем.
И это исключительно важно и принципиально.
Думаю. мне лично легче подчиняться (или. напротив. не подчиняться и платить за это) четко установленному своду четких ограничений, которые именно и осознают себя как ограничения, а не истерическим прихотям и капризам отдельных людей, ежеминутно, к тому же, меняющимся.
Меня это, кстати, больше всего поражает в дискуссиях.
Сторонники новых законов и правил, совершенно очевидно ломающих представления и жизнь огромного большинства людей (сейчас не обсуждаю, правильно это или нет), т.е. самого явного, очевидного и недвусмысленного именно что насилия, совершенно серьезно, искренне и вообще прежде всего позиционируют себя принципиальными и безоговорочными сторонниками ненасилия!
Иногда это настолько наглядно и абсурдно противоречит логике, что просто бросается в глаза любому непредвзятому человеку.
Так я беседовала с девушкой, выступающей за расширение области применения УК, причем, на крайне субъективной, неформализованной, не общепризнанной и в принципе недоказуемой основе. При этом она жутко обижается и жалуется на безоценочную констатацию «вы выступаете за расширение репрессий» (уголовных) — хотя именно за это она и выступает, абсолютно безоценочно, просто формально, по факту.
Но она совершенно искренне этого не видит и не понимает, и даже не хочет ни взять на себя хоть какую-то ответственность за них, ни хотя бы четко очертить их круг и область применения, нежным цветком благоухая и нежным созданием порхая.
Я против любых репрессий и любого насилия и любого принуждения, — видимо, совершенно искренне говорит она, и сама в это верит.
Эта иллюзия очень удачно делает адептов совершенно неуязвимыми для критики.
Скажем, когда я придерживалась условно левых взглядов, то честно собирала плевки в морду, готовая ответить и за Кронштадт, и за красный террор, и за голодомор и за все. Хотя лично мухи не обидела, ни к какому террору никогда не призывала, сталинскую политику считала всегда чудовищным преступлением, подавление Кронштадта и крестьянских восстаний не одобряла, да и от военного коммунизма вовсе в восторг не приходила. Тем не менее я честно пыталась ответить за все , и те плевки считала вполне справедливыми. А уж теперь и подавно считаю. Может, отчасти и они дали мне шанс измениться и взгляды свои изменить.
Чего и всем желаю.
Как можно быть таким черствым, бесчувственным, лишенным эмпатии человеком, чтоб не сочувствовать несчастным жертвам Вайнштейна, не сопереживать их боли, в чем-то их обвинять или подозревать? — пишет девушка, искренне совершенно недоумевая, и ее друзья и подруги вторят ее недоумению перед жестковыйным народом.
Ну как, — пытаюсь объяснить я, — вот Вам ведь, например, не жалко того же Вайнштейна. правда же?
Конечно, мне его ничуть не жалко, — отвечает жалостливая и нежная девушка, — вот если бы он хотя бы заплакал...
Это как Цинциннат Ц. у Набокова говорил - перед тем , как тебя убить, тебя еще и обслюнявят. Вот, наверное, в чем дело.
ps Читала любопытные соображения,почему расчеловечение — плод гуманизации. Раньше люди считали, да, мир жесток, иногда людям приходится и убивать друг друга. у каждого, причем. при этом может быть своя красота и правда. Теперь они решили, что мир не может быть жесток и убивать людей в принципе никогда нельзя. А в реале-то приходится (в том числе, и чтоб защитить тех самых так считающих , а то и просто обеспечить им тот комфортный мир — только теперь по большей части еще и чужими руками). Ну что ж, значит. вполне логично, те, кого убивают — просто не люди вообще.
